«Я решил попытаться разобраться, что такое сон. Именно во сне на первый план выходит наше подсознание, в котором, как в кладовке, спрятаны все наши страхи, кошмары, надежды и любовь. Сон – метафора одиночества, потерянности, раздумий, окружающих любого человека. Во сне происходит перезагрузка, очищение», – говорит автор выставки. Работы, представленные в экспозиции, не требуют пояснений. Обнаженные фигуры, в которых минимум эротизма, предельно беззащитны. Даже половая принадлежность размыта до практически неразличимости, как на картинах раннего Возрождения, где надмирность гораздо важнее телесности. Надломленность тел напоминает работы венских экспрессионистов, в первую очередь Эгона Шилле. И, конечно же, чудо движения в фотографическом кадре, где его не должно быть, не может быть. Так же, как в реальности не бывает событий, случающихся с нами во сне. Именно сюда, на сюрреалистическую территорию Ман Рэя, привели Владимира Глынина поиски нового фотографического языка. И он освоил эту территорию по- своему. Мультиэкспозиция, наложение кадров. Когда снимаешь так, становишься и художником, и проводником. Открываются невидимые миры, присутствие которых мы чувствуем, хотя осознать не можем. «В наложении самое удивительное то, что его нельзя запрограммировать, предугадать, оно не просчитывается», – говорит Глынин. Сравнение его работ из этого проекта с разными этапами истории искусств не случайно – именно в изобразительном искусстве Глынин черпает вдохновение. «В свое время импрессионисты перевернули мир изображения, они ушли от буквальности. И точным отображением реальности занялись фотографы. Однако сейчас и в фотографии хочется найти новые возможности. Люди научились говорить сложным языком, и мне хотелось бы говорить с ними на их языке».