Выставка Семена Агроскина "Реконструкция" объединяет работы художника из живописных серий разных лет, начиная с конца 90-х. Но все вещи для выставки написаны в 2013 году по старым фотографиям и репродукциям. Мотивация реконструкции проста: воссоздать картины, которые хранились в галерее "Манеж" и сгорели вместе с ней и Большим Манежем почти 10 лет назад. В то время гибель постройки Бетанкура, памятника плановой застройки послепожарной Москвы, и победа лужковских методов строительства переживались гораздо сильнее, чем потеря нескольких десятков картин московских художников. Сожаление об утраченной живописи проскользнуло буквально в паре публикаций. Но работы Агроскина не исчезли бесследно. По фотографиям и эскизам он восстанавливает старые вещи для проекта "Реконструкция", и сегодня эта своеобразная ретроспектива позволяет говорить о целом корпусе живописи Cемена Агроскина, художника, который работает преимущественно сериями.
Характерные черты живописи Агроскина - серая и бурая гамма, почти музыкальный минимализм, подчеркнутое внимание к неприметной обыденности. Обыденность не равна банальности: простая натура Агроскина подчеркнуто самостоятельна, единична. Ее цельность прикрыта намеренно неброским пластическим решением. Палитра Агроскина различает только вечерние цвета. Серые тела влиты в стену, скудно декорированную бурым мазком. Бесконечная Потемкинская лестница ведет в неведомую даль, сжатую сходящимися стенами. Интерьер Агроскина замкнут и бесприметен. Персонажи заключены в серый куб, границы которого часто уточнняет лишь черный провал двери. Наиболее яркая характеристика предельно конкретного пространства Агроскина - угол. Угол восстает из светотеневой модуляции серой поверхности и принимает на себя функцию передачи объема. В этой бестелесной линии сходятся ограничивающие коробку интерьера плоскости.
Когда Агроскин пишет городской пейзаж, линейная перспектива обрывается на углу фасада. Здания подвешены в плотной воздушной массе, в осязаемом ничто, где нет ни неба, ни земли. Ничто зияет в провалах окон. Кажется, что фасады и лестницы лишь декорируют подступы к монументальному Черному Квадрату.
В том, что живопись Семена Агроскина в некоторой степени 'правдивое отражение действительности', усомниться сложно. Ночь, улица, фонарь, пятиэтажка - концентрированная образная система городских пейзажей из серии "Ночь", скрутки матрасов, бесчисленные кастрюли и чайники - в центре внимания Агроскина находится предмет, материальный и данный в непосредственных ощущениях. Но все же коннотации с супрематизмом в формально реалистической живописи Агроскина не случайны. Притушенная, скудная гамма Агроскина противоположна супрематическому цвету, но предмет находится в точке акме, наивысшей особости; контекст густо замазан цветом небытия, сезаннистская перцептивная перспектива готова схлопнуться, формы тел едва удерживают границы под натиском бездны супрематического простора, и эссенция предмета, свободного от "обслуживания жизни", входит в танатический регистр "живописного реализма" Малевича.
Здесь разгадка того, что все объекты в живописи Агроскина лишены аттрактивного блеска, сверкания новизны. Предмет, не бывший в употреблении, еще не обладает самостью, это только заявка на жизнь. Агроскин пишет идею предмета, сбросившего рекламный фантик. Остаются "простые вещи", как и называется одна из его серий, строгая опись необходимого и достаточного предметного мира. Эмалированные кастрюли и чайники Агроскина воплощают идею сосуда полнее, чем изящная ваза, остатки минималистичной трапезы гастарбайтеров из проекта "Другие" концептуально строже голландского натюрморта. Семен Агроскин избегает чрезмерности. Хотя иногда его искаженные, проваливающиеся в фон человеческие и звериные фигуры напоминают моделей Бэкона, у них принципиально разный подход к натуре: в основе метода Бэкона лежит патологический выверт, болезненные аберрации оптики, а Агроскин бесстрастно сокращает лишнее, оставляя зрению только основное.
Эта суровая опись обыденного, за пределами которого нет реальности, подлежит вечному хранению. Работы на выставке "Реконструкция" - авторские повторы вещей, по той или иной причине утраченных. Некоторые были потеряны, другие замазаны, а большинство сгорело в памятном пожаре Большого Манежа в 2004 году. По сохранившимся фотографиям, на подрамниках в точности того же размера, что у исходных вещей, Агроскин пишет те же сюжеты. Интересно видеть, как спустя несколько лет композиция приобретает новые черты. На пустом столе появляется посуда, в подземном переходе изменяется освещение и облицовка, перекладывается скарб в обжитом коридоре и стареет лицо на автопортрете. Но сам предмет - неизменен. "Скамейка" с 2001, когда была написана оригинальная работа, до 2013, даты повтора, не изменилась, к ней нечего прибавить. Постоянство предмета, его обнаженное истинное тело, из мощи которого вещь смотрит на нас, реальность без косметики - на этих константах строится живопись Семена Агроскина. Она с легкостью отталкивает популярные сейчас упреки в "архаичности медиума" и, может быть, в своей откровенности даже чересчур современна.
Арсений Штейнер